Вы занимали призовые места во Всероссийском конкурсе-фестивале «Почти Belcanto». Никогда не планировали стать певцом?
— Тех способностей, что у меня есть, для этого недостаточно. Хотя, когда поешь, то, конечно, фантазируешь, что можешь быть на эстраде. Мне хватает таких конкурсов как «Почти Belcanto». Надо по-другому развиваться.
В сторону режиссуры?
— Пока это мой единственный путь. Далеко искать не стал и пошел учиться режиссерскому мастерству в свой родной вуз — Екатеринбургский государственный театральный институт.
Когда поступал в него после школы на актерское отделение, грезил, что буду драматическим артистом, но в процессе прохождения туров мне посоветовали идти сразу на две кафедры — и актера драматического театра и кино, и актера театра кукол. Подкупило то обстоятельство, что курс на «куколках» набирала художественный руководитель курса Надежда Гавриловна Холмогорова, доцент кафедры театра кукол, Заслуженный работник культуры РФ.
Почему парень из маленького металлургического городка выбрал такой путь? Семья повлияла или в какую-то студию ходили?
— До сих пор не понимаю, зачем пошел в 9 классе в молодежный театр-студию при местном ДК. Мама просто показала объявление в газете о наборе, а я и пошел неожиданно для всех. И успел сыграть интересные роли. Например, в спектакле по повести Константина Сергиенко о бездомных собаках «До свидания, овраг!» сыграл Хромого — старого умирающего пса. Сам паял целлофан — делал такие защечные мешочки с соком, чтобы потом у меня все живописно текло.
В комедии-водевиле, написанной современником Пушкина Владимиром Соллогубом, «Беда от нежного сердца» мне досталась роль богатого наследника и жениха Александра, прибывшего в Петербург «в день магнитного освещения». Чудная романтичная история с монологами и песнями. Так что, кое-какой опыт у меня, как абитуриента, уже был.
Родители совершенно далеки всегда были от театра, папа — металлург, строитель, мама долго работала швеей, потом продавцом медицинской техники, я — их единственный сын. Сейчас с удовольствием следят за моими делами через соцсети.
Актер вашей специализации немного играет в живом плане. Не появляется ли привычка прятаться за куклу или маску?
— Различия между актерами драматического и кукольного театров действительно есть и они отчасти обусловлены именно такой привычкой, а не большим или меньшим количеством таланта.
Мне повезло, что за два года получения второго образования мы с однокурсниками, под руководством известного режиссера Анатолия Аркадьевича Праудина, лауреата Государственной премии РФ, тщательно прорабатываем своего «Дядю Ваню». Начинали с этюдов, потом стали собирать общий результат — спектакль. Мне выпала удача играть Астрова. У меня есть возможность работать на одной сцене с прекрасными драматическими актерами из разных театров, которые как и я обучаются искусству режиссуры, и ни у кого из них не возникло ощущения, что я какой-то «неправильный», кукольный.
Театр кукол и масок настроен на праздник для детей, на веселье. Это замечательно, но достаточно ли для вас, как режиссера?
— То-то и оно, что мы хотим вернуть в наш театр взрослых не только в качестве сопровождающих ребятишек. Были времена, и кто-то в Тюмени их еще помнит, что тюменские «куколки» считались модным местом с репутацией авангардного театра для взрослых. Достаточно назвать практически легендарный спектакль Михаила Хусида по Ибсену «Пер Гюнт», где роль дочери рыбака играла Нина Ивановна Вальтонс с нарисованной зеленкой сеткой на полуобнаженном теле. И это один из примеров постановок, которые западают в сердце зрителя.
Мы очень ждем реконструкции театра и появления малого зала, где начнем потихоньку «приручать» взрослого зрителя.
С той поры, что вас с женой, выпускников театрального вуза, пригласил в Тюмень главный режиссер театра кукол и масок Сергей Грязнов, минуло 13 лет. Как ощущения от города?
— Нам с женой здесь сразу стало комфортно. Более спокойный ритм города, все удобно. Впрочем, в первый приезд, зимой, нам более важен был театр, а не город. Нас очень хорошо встретили, показали где, как и с кем мы будем работать. А летом прибыли уже окончательно, после получения дипломов, и попали сразу на закрытие «Золотого конька», где нас даже представили со сцены как пополнение труппы. Праздник, лето, все кругом зеленое и душистое... красота!
Мы в Тюмени обосновались, появилось свое жилье, сын здесь родился — он у нас тюменец, уже младший школьник.
Рос как полагается, в театре?
— Вырос точно на спектаклях. Он мой главный критик, очень вдумчивый. Если задает уточняющие вопросы по спектаклю, то значит, что-то не понятно. Надо «допиливать». Театральными куклами не увлекается, у него свои — он рисует их где-то по мотивам увиденных постановок, где-то придумывает сам, исходя из взволновавших его тем. Так, у него было сильное впечатление от нашего спектакля на тему Великой Отечественной войны, кроме того, мы с ним многое посмотрели дополнительно, разговаривали как оно было. В итоге он рисовал целые сюжеты — солдат, танки. Мы купили ему большой рулон обоев и вот на нем-то он и творит. Уж танк — так ТАНК, а не что-то малюсенькое.
Занятно, что он много фантазирует и привлекает к сотворчеству своих друзей — у него удивительный дар уговаривать даже тех, кому это не особенно интересно. В итоге они ставят спектакли с музыкой с планшета, с ширмой, которая у них выполняет роль кулис — выйти из-за нее, зайти. И режиссер, и актер в одном лице...
Как папа! А вашей супруге Надежде не тесно после Екатеринбурга в Тюмени?
— Совсем нет. Мы полюбили этот город, часто нахваливаем его друзьям и знакомым, гордимся им.
Свое будущее связываете не только с творчеством для детей, но и взрослых?
— Да, и тех и других. Можно сравнить это с летчиками и моряками — как те не могут счастливо жить без неба и моря, так и я не могу без кукол. Но интересен и другой аспект.
Текст: Людмила Караваева. Фото: архив А.Нестеренко.
Ее работа похожа на работу часовщика, который отлаживает тонкий механизм целого театрального коллектива. С одной стороны,...