Селезнева Альбина: «Пока работаю — живу, пока живу — работаю»

В вашем понимании депутат больше политик или лоббист?

Прежде всего, лоббист. Лоббирует интересы жителей территории, на которой работает. И я считаю это правильным. Объясню почему.

В 2006 году я предложила администрации Тюмени принять решение о признании общежитий жилыми домами. Это было совершенно необходимо, чтобы люди, которые раньше получали свои комнаты и малосемейки в общежитиях от заводов, предприятий, государственных структур, не остались на улице. Ведь как раньше могли заселить специалиста? Без всякого ордера, «по согласованию». И он, специалист, годами там жил, обрастал семьей. Единственное, что у него было за душой — прописка. В 2005 году администрация города начала заключать договоры социального найма с проживающими в общежитиях. При проверке оказалось, что у многих нет ордеров, поэтому появились иски в суд о выселении всех проживающих без ордеров. А это, примерно, половина жителей.

В общем, была целая история о том, как через судебные решения закрепляли права людей на площадь в общежитиях, а в августе 2006 года 100 домам, в том числе пяти на Лесобазе, присвоили статус жилых домов. Трудно поверить, но почти все граждане, проживающие в общежитиях без ордеров, но имеющие в трудовой книжке запись о работе на предприятии, в чьём ведомстве было общежитие, в муниципальных или государственных учреждениях, в период заселения в общежитие, узаконили свое проживание. В дальнейшем люди смогли приватизировать свои квартиры, продав их, или взяв кредит под залог квартиры, улучшить свои жилищные условия. Мы сделали (пролоббировали!), вместе с активом органов ТОС, великое дело.

В вашей биографии причудливо переплелись специальности педагога, психолога, инженера-строителя. Как случился такой оксюморон?

В Ханты-Мансийске я проучилась три курса в педучилище, но занятия пришлось прервать из-за болезни. После операции попала в санаторий в Заводоуковске. А тут как раз канун 7 ноября — праздник же! Начала готовиться к нему, развернула танцевальный кружок и еще разную бурную деятельность. Главврач, видя такую активистку-комсомолку, предложил остаться у них не на три месяца, как было положено мне, а на год — мол, учиться будешь в вечерней школе, работать в нашем клубе, окрепнешь физически после болезни. Согласилась. Родители, кстати, были довольны таким поворотом — помимо меня в семье было еще шесть детей, двое было младше меня, которых надо было кормить-поить.

В педучилище я больше не вернулась. Поступила на дневное отделение в Тюменский индустриальный институт на инженера. Логика в этом была: по складу ума я математик, как и мои сестры, братья и папа. На вступительных экзаменах доказала теорему о высотах треугольника своим способом и получила «отлично». Мне кажется, что нынешнее ЕГЭ я бы ни за что не сдала, так как такой способ не отмечен в учебнике. Мне надо рассуждать, а в таком варианте экзаменов этому нет места.

Ваша семья издавна жила на севере?

Маму в 1930 году выслали из Боково (Абатский район), обвинив, что у них в семье есть батрачка. А это была сирота, которую приютили и считали своей. Шли они пешком вместе с другими раскулаченными семьями. Лишь в одной повозке везли младенцев. Свою младшую сестру мама и бабушка похоронили по дороге в ссылку. В тот же год из Сажино (Ишимский район) сослали папину семью. Папин отец, мой дедушка, виноват оказался в том, что имел пять лошадей. А он был казак, как же ему без лошадок-то? Но смертельно его вину усугубила насмешливая частушка про коммунистов. Кто-то донёс, и дедушку посадили в тюрьму, где он вскоре умер.

Второго дедушку, папу мамы моей, тоже раскулачили и сослали на север на год раньше мамы — у него в деревне магазинчик свой был.

В ссылке, в Луговом, папа с мамой встретились и, переехав в Нялино, поженились. Мы осознали, что происходим из семей «врагов народа», только когда стали взрослыми. И так, знаете, странно, что все шло параллельно, не пересекаясь: с одной стороны, мы же были активными пионерами-комсомольцами, а потом и коммунистами. С другой стороны — такие трагические события в наших семьях — раскулачивание, ссылки, Родители боялись, конечно, хоть словечко об этом сказать, берегли нас. Спустя много лет наши семьи реабилитировали.

Что привело вас в Казахстан?

Мы с мужем познакомились в Заводоуковске, уехали к его родным в Целиноград — это нынешняя Астана. Училась на вечернем отделении в институте и работала техником, инженером, старшим инженером в областном управлении сельского хозяйства. Нынче это называется Агропромом. Преподавала сопромат и строительную механику в инженерно-строительном институте. Через некоторое время перешла в орготдел райкома партии, а потом — в профсоюз.

Профсоюз чем привлек?

В городе построили прядильно-ниточную фабрику и меня туда порекомендовали председателем профсоюзного комитета. Пришлось изучить все законы. Эта работа научила меня бороться за интересы работников. Тогда профсоюзы были реальной силой, способной повлиять на многое.

Однажды приезжаю с пленума из Алма-Аты, а меня встречают встревоженные работники: «Альбина Михайловна, у нас с фабрики хлопок в Китай отправляют. Уже один вагон ушел!». Как так в Китай? Нам сырье самим нужно, покупаем его в Узбекистане, а мы его в Китай, чтобы они там налаживали свое производство и нам продавали готовые ткани. Так дело не пойдет!

Мы опротестовали решение Министерства и резолюцией профкома не дали вывезти с фабрики больше ни одного вагона хлопка. Директора, конечно, наказали, но он все равно был доволен, что процесс остановили, а фабрику оставили в покое.

Сейчас она работает?

Какое там! Ее продали кому-то, а потом и вовсе снесли. Теперь на этом месте Новая Астана.

Что привело в Тюмень, если там, в Казахстане, вы были успешны и уважаемы?

Да, хорошая квартира в центре, приличная зарплата. Была депутатом городского совета, причём избралась на первых альтернативных выборах. Ассоциация «Милосердие», где я была исполнительным директором, помогала за счёт благотворительных средств туберкулёзным, онкобольным и психохроникам, которых не обслуживал собес. Но семейные обстоятельства сложились таким образом, что по моей просьбе к нам привезли пожить больную маму. Папы уже не было, мама жила у моих сестер в Кунгуре. И вот она у меня. Три месяца побыла с нами и умерла... Учитывая события августа 1991 года, родные все в один голос — вези в Тюмень, кто в твой Казахстан поедет на могилу потом! Да и, наверно, бог распорядился, чтобы мама умерла у меня, чтобы похоронить её в Тюмени, да и меня вернуть на свою малую Родину.

Декабрь 1991 года мне не забыть никогда... Метель страшенная. Нашли водителя на машине, которую называют «буханкой» или «таблеткой» (старая модель Скорой помощи), согласившегося отправиться в такую непогоду в Тюмень. Тяжело было добираться. Гаишники нет-нет — тормознут, не возьмем ли попутчиков. Увидят гроб — машут, езжайте тихонько! А в Тюмени лютый мороз — минус 42 градуса. Похоронили.

Почти через год переехали с мужем и младшей дочерью-пятиклассницей, в Тюмень, в родную Тюменскую область, где могилы папы и мамы, да и к своим поближе. И я дала себе слово никуда больше не лезть, не активничать, жить спокойно. В идеале — работать учителем труда в школе. С продажи нашей большой квартиры в Целинограде с трудом и приключениями купили двушку на Лесобазе. Муж пошел работать в компрессорную на ДСП-250, устроился по совместительству дворником, где я начала свою работу. Денег катастрофически не хватало. Я приноровилась покупать в Тюмени обычные стеариновые свечки и продавать их подороже у себя на Лесобазе — в то время наш район постоянно сидел без света и свечки шли на ура. Наторгую около магазина сколько-нибудь, тут же куплю хлеба и молока и домой!

А как же школа, мечта о тихом труде с детьми?

Когда у нас в микрорайоне сдали школу, то пошла в нее работать заместителем директора по воспитательной работе и учителем обслуживающего труда. Благо, умела неплохо шить, да и учёба в педучилище пригодилась. Организовала 13 кружков на бесплатной основе, два года с удовольствием работала так, а в 1995 году стала директором вспомогательной школы № 71, которая у нас больше походила на семейный дом — ребятишки домой не хотели идти. В 1999 году соблазнили меня на директорство новой средней школы, строящейся на Мысу. Так я стала директором школы № 91 «на сваях». Здесь мне в который раз помогли инженерные познания. Но стройку заморозили — денег в те годы не было — и я вернулась в свою вспомогательную.

Отчего свернули с педагогического пути?

В 1996 году нас, руководителей муниципальных учреждений, собрало руководство Ленинского района и предложило создать общественную организацию, которая объединит все учреждения Лесобазы, и усилить работу по профилактике правонарушений. На тот момент наш район был самым криминальным. Уже в июне был создан координационный совет п. Тура, куда вошли руководители муниципальных учреждений, представители милиции, ДСК-500 и ДСП-250, меня избрали председателем, и работа началась... Тогда я дала себе слово сделать Лесобазу лучшим районом Тюмени. Благо, что появились и помощники не только среди жителей Лесобазы.

Как-то раз ко мне пришел руководитель штаба Сергея Сметанюка — помоги, дескать, достойному человеку избраться депутатом Гордумы, поагитируй за него, тебя все на Лесобазе знают. Ладно, надо — так надо. Тем более именно Сергей Иванович первый из чиновников помог в проведении Масленицы для жителей Лесобазы. Нашла агитаторов, сама пошла в народ. Избрался Сергей Иванович и сразу даже стал секретарем Гордумы на постоянной основе.

Через несколько лет он предложил пойти к нему помощником депутата. В принципе, с этого момента я свернула с педагогического пути, но педагогические навыки помогают мне до сих пор.

Тесное взаимодействие координационного совета, а с 1998 года — совета ТОС микрорайона Тура, с органами власти всех уровней, дало ощутимые результаты. Жилой район «Тура», а в народе Лесобаза, которой в текущем году исполнилось 90 лет, стал одним из безопасных и привлекательных районов города Тюмени.

В декабре 2003 года я сама стала депутатом Гордумы, опередив на выборах другого кандидата на 27 голосов. Сначала на постоянной основе, позднее — на не освобожденной.

Почему так?

Дом культуры «Тура» на Лесобазе — мое родное детище. В июне 2010 года я его создала и стала директором. Столько сил, энергии, себя в него вложено, что не могу оставаться в стороне от его деятельности. Мне надо находиться в гуще событий. Тем более, что с 1 февраля 2016 года наш ДК стал Центром русской культуры. У нас такой фольклор изумительный! Ни у кого нет подобного, уверена.

Как удается успевать и в Центре и в Гордуме?

У меня девиз есть: пока работаю — живу, пока живу — работаю.

Одной из задач на нашем портале мы ставили развенчивание мифов, что у нас по улицам бродят медведи. И тут появляется депутат Селезнева в ростовом костюме белого мишки... Зачем? Для эпатажа?

Сдача пускового комплекса Восточного обхода (мой избирательный округ) совпала с 15-летием партии «Единая Россия», символом которой, как известно, является белый медведь. Мне казалось, совершенно очевидна связь — символ партии плюс достаточно знаковое для жителей, событие. Нарядиться в какой-либо костюм для меня вообще не проблема. Ничего эпатажного. Даже удивилась произведённому эффекту. Засветилась чуть ли не на весь мир! Мне и детям моим звонили не только из разных городов России, но и из Германии и Казахстана. Причем, выражали полное одобрение такому креативу, говорили, как же здорово! А так вот и Ургант пошутил. Всем весело. Чем плохо?

И такой еще момент: без этого нюанса разве узнала бы Россия о нашем очередном, пусть и не самом глобальном, но все же достижении — открытии этого участка дороги? Нет, конечно.

Как отнесся губернатор к вашему появлению в таком образе?

Губернатор даже не удивился. У него все в порядке с чувством юмора. Мы совершенно нормально вели диалог. Но каплю позитива в ситуацию я все-таки добавила своим мишкой.

Вы в очередной раз доказали известную теорему своим способом...

Текст: Людмила Караваева. Фото автора.