Комиссаров Игорь: «Я — осколок старого времени»

Его, рожденного в 1929 году, на войну не призвали, но он мечтал об этом, как всякий мальчишка тех лет. Свою жизнь он посвятил химии и сельскому хозяйству, и из скромного солдата науки вырос до ученого, чьи заслуги признаны мировым сообществом, как истинно «генеральские». Около 200 научных работ, достижения, закрепленные авторскими свидетельствами, мини-производства и далеко идущие планы.

Для обычного человека химия ассоциируется со страшными ГМО, нитратами и буквой «Е» с номерами. Все боятся в жизни «химии», а вы нет. Почему?

Во-первых, это моя профессия и я ее люблю. Во-вторых, человек сам по себе ходячая химия, «жизнь в растворе». Это не преувеличение — в нас, нашей водной среде, с первого мгновения жизни и до последнего вздоха происходят разные процессы. Что же касается бытового аспекта, то разумное применение химии полезно.

Когда в организм попадает препарат с другим набором генов, он не остается неизменным — желудок варит все, как плавильный котел, а ферменты (на каждое химическое соединение — свой фермент!) режут словно ножницами все высокомолекулярные вещества. Потом организм выбирает из этого винегрета то, что ему полезно в рамках своей индивидуальной программы, а ненужное — выводит.

ГМО, как таковое, не должно пугать. Организм переработает все в лучшем виде. Куда большую опасность представляют мутогены, то, что может нарушить ген, в котором принимают участие нуклеиновые кислоты. При этом важно помнить, что ошибки такого рода случаются и в природе. Если подобный сбой произошел несколько поколений назад, то генетическая ошибка копируется и копируется с матрицы. Наследственность — чистая химия. К примеру, у меня, как и у моей матери, брадикардия — редкий пульс — 46-48 ударов в минуту. Правда, я всегда неплохо играл в волейбол и баскетбол и мне мой пульс совершенно не мешал. А вот доктора интересовались, мол, не было ли в роду аристократов. Этим недугом страдал, к примеру, Наполеон Бонапарт.

Для вас химия стала делом жизни. Непонятно, правда, почему вы выбрали сельскохозяйственное направление.

Я очень разбрасывался, мне многое было страшно интересно. Способности у меня были нормальные, но примерным учеником и отличником я в школе не был. Химия меня всегда привлекала. Во время войны сам делал порох для охоты. Любил и охотиться, и рыбачить. Да и маме какое подспорье было!

На фронт не пытались сбежать?

Тогда, действительно, многие мальчишки хотели сбежать на войну, но из нашей Ветлуги Костромской области (ныне — Нижегородская область) далеко не убежишь — 50 километров по болотам и лесам, это не 50 километров на машине с ветерком по хорошей дороге. Нам оставалось только мечтать о подвигах.

Ветлуга ведь старинный город?

Старинный и странный. Глушь, знаете ли. И при этом интеллигентный город, удобный, чистый и красивый. В наших местах были сплошные поместья Гагариных, Одоевских. Активно работало Дворянское собрание. Понятно, что эти люди оказали огромное влияние на культуру города, его архитектуру, устраивали школы, опекали одаренных детей, прекрасно оборудовали больницу. В конце 19 века в городе появилось земство и оно нашло свою нишу.

Не жалко было покидать?

Жалко. Даже когда-то задумывался вернуться, но в ту Ветлугу вернуться невозможно, она стала совсем другой. Кроме того, я вполне ощущаю себя тюменцем. Прививка прошла хорошо. Природа и климат похожи между этими двумя городами моей жизни.

До Тюмени мне довелось четыре года прожить в Сталинграде (Волгограде). Вот с ним породниться не удалось, сухо, жарко. Зато жену себе там нашел, и мы вместе прожили около 60 лет...

Ваши предки ведь тоже из Ветлуги? Говорят, что ваш дед спас императора...

Такая версия существует, совпадения есть. Только не дед, а прадед — Осип. Он был управляющим лесами имения князя Гагарина и по делам ездил в Санкт-Петербург. Вот в один из таких приездов (1866 г.) и стал, как будто, невольным свидетелем покушения — злоумышленник хотел застрелить Александра Второго, когда тот после прогулки садился в коляску. Осип Комиссаров (вполне возможно, что полный тезка!), стоящий в толпе зевак, ударил преступника по руке и помешал совершить убийство. Об этом происшествии писали газеты.

Еще одно, уже забавное, совпадение заключается в том, что в Александровском реальном училище, где теперь располагается наш вуз, после покушения на царя установили в благодарность за счастливое разрешение события, стипендию имени Комиссарова.

Если это было правдой, то наверняка вашему предку пожаловали дворянство.

Не исключено, хотя дедушка — Флегонт Осипович, — как и его отец, занимался лесом. У него была артель по переработке. В 1912 году его убили, когда он вез деньги рассчитаться со своими работниками. Отец мой, Дисан Флегонтович, в это время был в армии, служил офицером в гусарском полку. Забавно, что, я, осколок старого времени, наверное, последний человек, который видел живого гусара! У него был очень красивый мундир с праздничными эполетами и аксельбантами.

Потом началась Первая мировая война и отец сражался на фронте, участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве. Был награжден золотым Георгиевским крестом, но, к сожалению, в семье его не удалось сохранить. В революцию перешел на сторону Красной армии.

Сам?

Когда началась революция, отец был на переформировании части в районе Костромы-Ярославля-Иваново. Приятельствовал с Фурмановым — «вместе к девицам бегали», посмеивался отец. И вот в декабре 1917 года в Иваново-Вознесенске стали готовиться провести съезд и Фурманов по дружбе попросил отца дать охрану для его проведения. Так оно и пошло...

Позднее папа еще и с англичанами в Архангельске успел повоевать, когда Антанта и ее союзники приняли участие в интервенции в России. Был заместителем начальника штаба Северного фронта. После того, как отец уволился из армии, он учительствовал дома. Там все было спокойно, в отличие от соседнего Урени, где случилось восстание против Советской власти. Один даже объявил себя крестьянским царем.

Отец позднее показал мне лесок, где мятежники облили водой и заживо заморозили около 20 красных комиссаров. Восставшие, кстати, захватили и Ветлугу, но не надолго. Их прогнали мобилизовавшие сами себя местные жители с помощью подоспевшей регулярной армии.

Что преподавал Дисан Флегонтович?

До армии он окончил коммерческое училище в городе Кологрив, преподавал сначала свою любимую биологию, а потом все дисциплины, какие было нужно. Занимался селекцией. И так он работал до 1937 года, пока его не репрессировали.

Не спасла даже революционная фамилия?

Не очень. Его посадили в тюрьму за антисоветскую деятельность. Отсидел два года и три месяца. Скорее всего, эта история могла закончиться много хуже, но моя мама правдами и неправдами прорвалась на прием к самому Ворошилову и добилась от него разрешения, чтобы над ее мужем состоялся открытый суд. На суде, собственно, дело рассыпалось, отца оправдали и освободили прямо в зале.

Столько бурных событий — войны, тюрьма не подорвали здоровье Дисана Флегонтовича?

Нет. Он отличался завидным здоровьем. Всегда говорил: «Я никому не доставлю никаких забот — умру мгновенно!». Так и случилось. Умер в возрасте 90 лет. Примечательно, что в 83 года отец женился второй раз (мамы с нами уже не было), его жене было около 50 лет, но она ушла раньше него.

В отце всегда чувствовалась «офицерская косточка» — был требователен к окружающим и самому себе, быстро принимал решения, много работал физически, был чрезвычайно вынослив. Он много трудился в своем прекрасном саду, и нас с братом активно привлекал. До конца жизни отец поддерживал связь с генетической лабораторией имени Мичурина и много эксперементировал сам.

Ваша мама тоже была из местных, ветлужских?

Здесь все сложно. Мою маму звали Анна Александровна Лебедева. Не знаю как объяснить это логически, но факт в том, что ее отец священник был женат на урожденной Малиновской, обладательнице очень известной в России фамилии. У них было семь дочерей, как в сказке. Трое или четверо из них учились в закрытом пансионе в Ярославле, остальные получили церковное образование.

Моя мама училась в Ярославле, где начальницей заведения была госпожа Унковская — жена адмирала, который в 1852 году (тогда еще капитан-лейтенант) сопровождал вице-адмирала Путятина в Японию на фрегате «Паллада». Это была секретная миссия, которая положила начало новому этапу русского мореплавания на Востоке. На борту «Паллады» находился также великий русский писатель Иван Гончаров. Всю эту историю, и многие другие Иван Семенович Унковский рассказал воспитанницам своей жены, когда был у них с визитом.

По окончании обучения мама получила диплом учительницы и направление в одну из деревень под Ветлугой. С собой она везла множество книг и тетрадей для будущих учеников, а также микроскоп. Такие как она старались дать детям не просто знания, а нечто гораздо большее — просвещение, что включает в себя и культуру жизни. Мама не читала детям нотаций о грязных руках. Она просто показывала им под микроскопом капли грязной воды после мытья. И так приучала их к гигиене.

Вас с братом она обучила французскому языку?

Не успела. Ей однажды соответствующие органы сделали предупреждение по этому поводу.

Вы сказали, что ваш папа занимался селекцией. Значит, ваш выбор профессии был не случаен?

Сначала я поступал в Университет в Нижнем Новгороде. Познакомился при поступлении с одним фронтовиком, а так как общежитие нам не хотели давать, мы с ним поставили ровно посреди двора потрепанную палатку. Нас заселили тут же, чтобы не мозолили глаза. Но я получил тройку по сочинению. Рассердился на себя и на весь мир заодно. Деньги кончились. Мой товарищ фронтовик тоже не прошел по конкурсу. И мы с ним нанялись грузчиками на Сибирскую грузовую пристань. Целый день таскали на себе 80-килограммовые чурки, плечи были в кровь! Нам очень хорошо заплатили и поздно вечером мы отужинали в ресторане. Этот длинный день закончился тем, что мы еще около общежития спасли от хулиганов девушку...

На следующее утро я уехал в Киров, фронтовик остался в Нижнем Новгороде, больше мы не виделись. Я поступил в сельскохозяйственный институт, который заочно окончил мой отец. Он сразу приехал ко мне, с удовольствием прошелся по аудиториям, поностальгировал.

В Волгоград попали по распределению?

По распределению я попал домой, в Ветлугу. Работал агрономом по защите растений в МТС. А в Волгоград, тогда он еще был Сталинградом, поступил в аспирантуру по агрохимии. Моя будущая жена работала там старшим лаборантом кафедры. А в 1960 году меня пригласили в Тюмень и сразу назначили заведующим кафедрой общей химии.

Это оказалось для вас интересным?

Конечно. Другая проблематика. Кандидатскую диссертацию я защищал по химическому составу торфов в поймах Нижнего Дона. А так как основу торфов составляют гуминовые вещества, ими я в Тюмени и занялся. Потом, правда, был период ректорства — с 1981 года, когда 18 лет мой мозг занимало множество разных административных забот помимо науки. Но это тоже хороший опыт, тем более, что в те годы нам многое удалось сделать. И главное, пожалуй, это то, что удалось сохранить вуз в то непростое время и остоять земли учебно-опытного хозяйства, без которого невозможна подготовка специалистов. Кстати, это хозяйство по-прежнему занимает лидирующие позиции среди аналогичных хозяйств в стране.

Надо отметить, что интереса к работе своей я не потерял и сейчас. Более того, теперь я замечаю еще какой-то новый круг вопросов, на который раньше не обращал внимания. Кроме того, если раньше я занимался исключительно чистой наукой, то в последние годы мы ставим утилитарные задачи. В частности, занимаемся технологиями создания азотных удобрений, покрытых пленкой, содержащей ингибиторы уреаза и другие ингредиенты, резко снижающие количество токсичных нитратов и потерю удобрений. Это уже новое слово в агротехнике, которое даст серьезную экономию средств и повысит экологичность применения.

Вы видите перспективы в развитии сельского хозяйства в Тюменской области?

Такие перспективы, несомненно есть. Тюменская область расположена в достаточно сложной климатической зоне, тем не менее, у нас одни из самых высоких урожаев овощей, особенно корнеплодов — третье место по стране. В целом же, нужна грамотная стратегия развития всей сельскохозяйственной отрасли. Пока, как мне видится, работа идет без четкого обоснования специализации сельского хозяйства региона. Надо понимать, в какой части и куда развиваться. Необходима экспертиза при размещении крупных ферм и других сельскохозяйственных объектов и направлений.

Ваши выпускники способны выполнять такую работу?

Их этому учили. Хочу напомнить, что в 1970-х годах был план специализации сельского хозяйства в Тюменской области, и он работал. Например, знаменитые тюменские птицефабрики были устроены на основании плана. Сейчас нередко процесс идет по принципу «я хочу делать это». И неважно, есть ли для такой деятельности основания на выбранной под это дело территории.

Возможно, что трудности в отрасли связаны и с невысоким престижем профессии? Многие хотят быть банкирами, нефтяниками, бизнес-тренерами... Едва ли много желающих стать агрономом или фермером.

Между тем, эти «земные» профессии всегда будут востребованы. На мировом рынке продовольствие в дефиците. У нас более благополучно производство зерна — Россия в первой тройке импортеров. Неплохо с зерном и в Тюменской области — примерно сто тысяч тонн «лишнего» зерна, которое целесообразно направить на глубокую переработку. В Ишиме строится такой завод и это правильно. Покупателей на продукты переработки хоть отбавляй. Взять тот же крахмал — он пока в недостатке на мировом рынке. Область могла бы занять хорошую нишу в этом направлении. Наука тоже не дремлет в уголке — ученые нашего вуза занимаются проблематикой глубокой переработки — кстати сказать, преподаватель нашей кафедры Наталья Волкова получила за свою работу по белкам Золотую медаль на международном форуме.

Наука и производство — мы снова возвращаемся к этому синтезу?

Верно. При кафедре общей химии созданы два малых предприятия: НПЦ «Эврика» — по производству гуминовых препаратов (популярный у дачников «Росток», этот препарат не раз входил в число лауреатов конкурса «100 лучших товаров России» и получал золотые медали ВВЦ) и НЦ «Биотех» — по разработке ресурсосберегающих, экологичных азотных удобрений. Средства от деятельности предприятий идут в копилку вуза. На сегодня это по сути модели будущих заводов. Следующим важным шагом станет создание полноценных производств. Хочется успеть погулять по их цехам. Это захватывающе интересно.

Текст: Людмила Караваева. Фото из архива И.Д.Комиссарова