«Нас поместили в вагоны-телятники, теперь их называют просто теплушки. И в этих вагонах повезли вглубь страны, подальше от бомбежек. Поезд медленно-медленно продвигался по железной дороге, останавливался кое-где. Потом мы оказались на железнодорожном вокзале в Тюмени, там началась вербовка людей на работу, но нашу маму не взяли. Отправили нас дальше в глубь Сибири», — рассказывает Тамара Николаевна Пономарева.
Это ее самые ранние воспоминания. Ленинградской девочке Томе было три года, когда они вместе с мамой и сестрой Галей смогли выбраться из блокадного Ленинграда и отправились подальше от войны и бомбежек — в Сибирь.
Родилась Тамара Николаевна за два года до начала войны в Ленинграде. Семья жила в доме на Морском проспекте. Мама Тамары Николаевны, Агнесса работала на табачной фабрике, отец служил в Кронштадте моряком. Первый и самый страшный военный год мама с двумя девочками на руках провела в осажденном городе. «Никто не предполагал, что война окажется такой затяжной и жестокой. Начались бомбежки, обстрелы, воздушные тревоги. Маме приходилось очень трудно: она волновалась за отца, оказавшегося на фронте, ей нужно было заботиться о нас. Взрослые говорили, что зима была очень жестокая, холодная. Людей мучал и голод, и холод. Было очень тяжело и страшно. Пришлось нам и кошку есть однажды, со слов мамы. Она принесла ее домой, мы с сестрой заплакали, но, что поделаешь, сварила бульон, и мы ели», — говорит Тамара Пономарева.
К счастью, семье Тамары Николаевне удалось уйти из Ленинграда по «дороге жизни» — единственной транспортной магистрали через Ладожское озеро. Так она оказалась в Омутинском районе, где и живет по сей день.
В селе Омутинском, куда попали сотни эвакуированных из Ленинграда, первое время тоже приходилось несладко. Тома и Галя с мамой жили в подвале старой больницы. Спустя какое-то время семья переехала в село Ситниково, где обосновалась на долгие годы.
О первых годах жизни в селе остались тяжелые воспоминания: «Мы с собой ничего не могли взять кроме документов из Ленинграда. У нас с сестрой было только по одному платьишку: мама стирает, а мы сидим голышом за занавесочкой. Но местные жители относились к нам с пониманием, подкармливали и обогревали».
А в 1942 году девочки и вовсе попали в детский дом. Из-за немецких корней Агнессу Оскаровну, в девичестве Кайзер, разлучили с дочерями на десять лет. Она продолжала жить и работать в Ситниково, но ее общению с девочками всегда старались помешать и частенько грозились перевести Тому и Галю в другой детский дом. Мать на это отвечала: «Только через мой труп!»
Тамара Николаевна говорит, что в детском доме им жилось хорошо. Воспитанники, прошедшие тяжелые военные годы, с благодарностью вспоминают самые простые бытовые радости: их поили, кормили, обували, водили в баню.
В августе 1943 года пришла похоронка на отца — он погиб во Мге, защищая Ленинград. Несмотря ни на что, семья всю оставшуюся жизнь ждала его домой, никто не верил, что он мог погибнуть.
А потом совершенно неожиданно для всех, также как когда-то началась, война закончилась. «Помню День победы. Однажды воспитатели пришли такие взволнованные, такие нарядные, необычные, с прическами. Нас выстроили всех, и говорят: „Наши дорогие детки, война закончилась! Победа! Скоро вы дома будете!“. Мы ничего не могли сообразить: „Как же это так, война закончилась?“ Кто плакал, кто обнимался, кто прыгал-скакал — все радовались Победе», — взволнованно рассказывает Тамара Пономарева.
Многие семьи после войны вернулись в родной Ленинград. Но Агнесса Оскаровна не имела права вернуться и много лет ходила отмечать в местный отдел НКВД — не натворила ли чего обладательница немецкой фамилии. С мамой дочери воссоединились в 1952 году, когда расформировали Ситниковский детский дом, а реабилитировали ее только в 1964-ом.
«Село было красивое, зеленое. Работал завод сгущенного молока, колхоз октябрьской революции, много ферм, почтовое отделение, лесничество, больница, стационар. Столько молодежи было!», — с улыбкой вспоминает Ситниково Тамара Николаевна. В этом зеленом и плодородном месте началась новая страница ее жизни.